Средний ряд в центре:

Митрополит Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич; 31 декабря 1891 (12 января 1892), Ковно, Российская империя — 13 декабря 1961, Москва, РСФСР, СССР) — епископ Русской православной церкви, митрополит Крутицкий и Коломенский. Проповедник и богослов, педагог.

Первый председатель новообразованного отдела внешних церковных сношений Московского патриархата (с апреля 1946 года).

Отец — Дорофей Филофеевич Ярушевич (2 декабря 1860 — 22 сентября 1930 гг.), потомственный священник белорусского происхождения, протоиерей, настоятель ковенского Александро-Невского собора, энергичный и просвещённый человек, владелец большой библиотеки. Впоследствии законоучитель Введенской гимназии в Санкт-Петербурге, затем Ксенинского института; в 1920-е служил священником в Киево-Печерском подворье на Васильевском острове.

Мать — Екатерина Николаевна Прилуцкая (1862 — 1940), была дочерью причетника Тверской епархии Николая Ивановича Прилуцкого.

В 1909 году с золотой медалью окончил Введенскую гимназию. Затем поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. После первого курса перешёл в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, которую окончил в 1914 году со степенью кандидата богословия. Слушал лекции на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета.

Магистр богословия (1917 год; тема диссертации: «Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича 1649 г.», удостоена Макарьевской премии). Подготовил докторскую диссертацию на тему «О бессмертии души», рукопись которой погибла во время блокады Ленинграда. Доктор богословия (1949 год; за книгу «Слова и речи». Т. 1). Почётный член Ленинградской духовной академии (1952 год).

10 (23) октября 1914 года был пострижен в монашество ректором академии епископом Анастасием (Александровым), высокообразованным иерархом, оказавшим большое влияние на духовное развитие будущего митрополита. 11 (24) октября 1914 — иеродиакон; 12 (25) октября — иеромонах.

Вскоре после своего рукоположения в священный сан он выехал на фронт Первой мировой войны, сначала для служения духовником-проповедником в санитарном поезде, а с ноября 1914 — священником лейб-гвардии Финляндского полка. В 1915 году в связи с тяжёлой болезнью (ревматизм с осложнением на сердце) покинул фронт.

С 1915 года — преподаватель литургики, гомилетики, практического руководства для пастырей, церковной археологии, немецкого языка в Петроградской духовной семинарии.

С декабря 1916 года, одновременно, священник церкви святителя Николая при Николаевской детской больнице.

После закрытия семинарии, с декабря 1918 года — и. о. настоятеля Петропавловского собора г. Петергофа.

14 (27) декабря 1919 года стал и. д. наместника Александро-Невской лавры; на следующий день митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским) возведён в сан архимандрита.

Под его руководством в лавре издавались «Листки», проводились внебогослужебные беседы, религиозно-философские, богословские и церковно-общественные чтения. В находившемся на территории лавры Богословско-пастырском училище архимандрит Николай читал лекции по литургике, гомилетике (церковному проповедничеству).

23 января 1920 года был избран ректором новоучреждённого Петроградского богословского института, но через неделю отказался от должности.

25 марта (7 апреля) 1922 в Троицком соборе Александро-Невской лавры был хиротонисан во епископа Петергофского, викария Петроградской епархии. Хиротонию совершили митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский), епископ Ямбургский Алексий (Симанский), епископ Лужский Артемий (Ильинский) и епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников).

Вместе со старшим викарием — епископом Алексием (Симанским) — стоял во главе «Петроградской автокефалии», которая занимала позицию неприсоединения: не подчинялась ни обновленческому Высшему церковному управлению митрополита Антонина (Грановского), признанному советской властью, ни находившемуся тогда под домашним арестом патриарху Тихону. После ареста епископа Алексия (Симанского) с октября 1922 года по февраль 1923 года возглавлял «Петроградскую автокефалию».

В феврале 1923 года был арестован; выслан на 3 года в посёлок Усть-Кулом Зырянского края. В это время был тяжело болен из-за обострения ревматизма. В ссылке написал акафист Богоматери, который совершал позднее перед Её иконой, именуемой «Млекопитательница».

2 мая 1923 года, находясь под следствием в Бутырской тюрьме, подписал письмо на имя Александрa Введенского, в котором «безоговорочно» признавал обновленцев, постановления только что открывшегося обновленческого Собора, в том числе постановление о лишении сана патриарха Тихона: «я вместе со всеми честными сынами Церкви требую тягчайшего суда и лишения сана б[ывшего] патриарха Тихона за все его преступления». А. Н. Сухоруков, обнаруживший это письмо в Центральном государственном архиве общественных организаций Украины[uk] и опубликовавший его в «Вестнике ПСТГУ» отметил, что письмо не дошло до адресата и, возможно, использовалось для давления на авторитетного среди верующих экзарха Украины митрополита Михаила (Ермакова), одновременно с Ярушевичем заключённого в Бутырской тюрьме, с целью склонения его к признанию обновленцев.

В ссылке «окончательно утвердился в патриаршей ориентации». После освобождения, в начале 1926 года вернулся в Ленинград, поселился в Петергофе (Красный проспект, 40), служил в местном Петропавловском соборе.

В сентябре 1927 года — феврале 1928 года временно управлял Ленинградской епархией, получив назначение от митрополита Сергия (Страгородского) и Временного патриаршего Священного синода при нём, после устранения с кафедры митрополита Иосифа (Петровых). Активно поддерживал линию заместителя патриаршего местоблюстителя (митрополита Сергия (Страгородского)), добившегося «легализации» патриархии на условиях, продиктованных существовавшим в СССР режимом. В данный период противостоял не только обновленцам, но также и сильному с конца 1927 года иосифлянскому движению сторонников смещённого с Ленинградской кафедры митрополита Иосифа (Петровых).

В 1935 году возведён в сан архиепископа и поставлен архиепископом Петергофским с предоставлением прав епархиального архиерея.

К концу 1937 года в Петергофе были закрыты все храмы, кроме кладбищенского.

В 1936—1940 годах, оставаясь по титулу Петергофским, по поручению митрополита Алексия (Симанского), управлял Новгородской и Псковской епархиями. В то время ему было запрещено жить в Ленинграде, он был вынужден переехать в посёлок Татьянино под Гатчиной. С 4 марта 1938 по 19 мая 1939 года был настоятелем ленинградского Никольского морского собора; после смещения с этой должности до октября 1940 года оставался в штате собора на правах рядового священника. Служил обычно иерейским чином, совершал все требы.

20 сентября 1940 года в связи с включением осенью 1939 года в состав СССР Западной Украины и Западной Белоруссии нарком внутренних дел Лаврентий Берия представил Иосифу Сталину и Вячеславу Молотову записку «О церковных епархиях в западных областях УССР и БССР», в которой предлагал поставить во главе епархий в западных областях Украины и Белоруссии «своего» экзарха: «В качестве такового может быть назначен агент НКВД Ярушевич Б. Д., архиепископ Ленинградской епархии, под прикрытием которого целесообразно создать нелегальную резидентуру НКВД СССР для организации агентурной работы среди церковников, как в Западных областях, так и на территории немецкого генерал-губернаторства в оккупированной части Польши. Одной из задач этой резидентуры поставить дискредитацию и постепенную замену нынешних руководителей Западных епархий». 28 октября 1940 года патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский) издал указ об образовании Западного экзархата (то есть присоединённых к СССР западных областей Украины и Белоруссии) в составе Волынской, Тернопольской, Галицкой, Гродненско-Вилейской и Полесской епархий. Сам архиепископ Николай становился экзархом и главой Волынско-Луцкой епархии с центром в Луцке.

Назначение вопреки своему желанию (у него в тот момент умирала мать) в значительной мере определило лично неприязненные отношения с будущим патриархом Алексием I. Управлял присоединёнными к Русской православной церкви западноукраинскими и западнобелорусскими епархиями, которые ранее находились в юрисдикции Польской православной церкви. Совершал поездки по экзархату, в частности, служил во львовском Георгиевском храме.

9 марта 1941 года возведён в сан митрополита.

По одним сведениям, выехал из Луцка в Москву за неделю до начала войны, по другим — эвакуировался с наступлением немецких войск (Луцк был взят 26 июня 1941), не успев взять с собой ничего, кроме архиерейского посоха. С 15 июля 1941 года — митрополит Киевский и Галицкий, экзарх Украины. 12 октября 1941 года в завещании, написанном перед эвакуацией из Москвы, митрополит Сергий (Страгородский) назвал его третьим кандидатом в Местоблюстители после своей кончины, после митрополита Алексия (Симанского) и архиепископа Сергия (Гришина). Сопровождал митрополита Сергия в эвакуацию в Ульяновск, куда последний отбыл 14 октября. В конце декабря выезжал в Куйбышев, где 25 декабря 1942 года возглавил хиротонию архимандрита Питирима (Свиридова) во епископа Кубышевского.

Вернувшись в Москву в феврале 1942 года, до августа 1943 года управлял Московской епархией в связи с пребыванием Патриаршего местоблюстителя в Ульяновске (В Определении Патриаршего местоблюстителя от 17 апреля 1942 года назван «временно управляющим делами Патриархии в Москве»). Проживал в деревянном Митрополичьем доме в Бауманском переулке, где до эвакуации располагалась Московская патриархия.

В 1942 году под его редакцией издана книга «Правда о религии в России», в которой отрицались факты гонений на церковь со стороны большевистской власти.

2 ноября 1942 года указом Президиума Верховного Совета СССР назначен членом Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников. В этом качестве скрепил своей подписью официальную советскую версию расстрела польских офицеров в Катыни, обвиняющую в этом преступлении солдат вермахта. Позднее, в 1952 году, когда «правящие круги США» привели доказательства вины СССР в расстреле, выступил с резким опровержением этой «чудовищной, отвратительной, клеветнической провокации».

Являясь заместителем и полномочным представителем митрополита Сергия в Москве, летом 1943 года начал переговоры с властями о скором возвращении из эвакуации митрополита Сергия.

4 сентября 1943 года участвовал во встрече трёх митрополитов (кроме него: Сергия (Страгородского) и Алексия (Симанского)) с Иосифом Сталиным, в результате которой правительство передало Патриархии здание в Чистом переулке, разрешило избрание Патриарха, восстановление церковных учебных заведений, освободило из лагерей ряд оставшихся в живых пастырей. После переезда учреждений Московской патриархии в здание в Чистом переулке, остался проживать в деревянном доме в Бауманском переулке.

8 сентября 1943 года был участником Архиерейского собора, на котором избран постоянным членом возрождённого Священного синода.

С сентября 1943 года — член редакционной коллегии «Журнала Московской патриархии»; затем возглавлял издательский отдел Московской патриархии (до 19 сентября 1960 года). За 17 лет издал 4 тома своих «Слов и речей», тогда как сочинения патриарха Алексия I, изданные до отставки митрополита, составили всего 3 тома.

Несмотря на то, что с лета 1941 года религиозная обстановка на Украине кардинально изменилась (в годы оккупации в восточных областях республики были возрождены тысячи приходов, открылись десятки монастырей; было получено разрешение на воссоздание духовных школ), выражал категорическое нежелание оставаться митрополитом Киевским и Экзархом Украины, с тем, чтобы остаться в Москве на правах «наместника Патриарха». С 28 января 1944 года — митрополит Крутицкий, управляющий Московской епархии. Его кафедральным храмом и местом постоянного служения стал храм Преображения Господня в Преображенском.

Публично высоко оценивал личность Иосифа Сталина (в духе официальной пропаганды того времени), в 1944 году выступил в церковной печати с апологией этого государственного деятеля.

В марте 1944 года выезжал под Тулу (в гражданской одежде) для передачи Красной армии танковой колонны имени Дмитрия Донского, сооружённой на пожертвования верующих РПЦ.

6 октября 1944 года с группой духовенства Москвы и Тулы (включая покаявшихся «обновленцев») награждён медалью «За оборону Москвы».

С 25 марта 1947 года — митрополит Крутицкий и Коломенский.

Был первым Председателем Отдела внешних церковных сношений: с апреля 1946 до июня 1960 года.

В августе — начале сентября 1945 года совершил поездку во Францию, где выполнил миссию по присоединению митрополита Евлогия (Георгиевского) и его викариев Западноевропейского Экзархата (в юрисдикции Константинопольского патриархата) и митрополита Серафима (Лукьянова)) к Московскому Патриархату.

Митрополит Николай пытался изобразить картину расцвета церковной жизни в советском государстве. В своих рассказах русским парижанам митрополит Николай представлял церковную жизнь совершенно независимой от государственной власти. По его словам, григориане «рассеялись», а обновленцы массово вернулись в Церковь. О положении Русской Церкви митрополит говорил: «У нас сейчас 20 тыс. приходов, 30 тыс. священников, 10 богословско-пастырских школ, духовных семинарий с 2 или 3 классами, Богословский Институт, 87 монастырей мужских и женских, из них 3 в Киеве. Восстанавливается Киево-Печерская лавра, где было 20-50, а теперь 70 человек братий, Почаевская лавра. Троице-Сергиева лавра, как монастырь, восстанавливается и заселяется бывшими её насельниками, существуют мужские и женские монастыри в северных епархиях — в Псковской, в Латвии, в Воронежской области, Молдаванской республике <…> Наша патриархия издает свой журнал <…> В наших планах — издание книг Священного Писания, богослужебных книг и богословских трудов <…> К осени выйдет Богословский Вестник, журнал Московской Духовной Академии и, может быть, Христианское чтение — под своим или иным наименованием при Ленинградской Духовной Академии». На самом деле приходов в Русской православной церкви было примерно в два раза меньше, а священников — в три раза меньше.

По смерти митрополита Евлогия (8 августа 1946 года), его викарии и большинство клира и мирян возвратились в юрисдикцию Константинопольского Патриархата.

Возглавлял делегации Русской православной церкви во время визитов в Англию (1945), Румынию, Чехословакию и др. Являлся одним из инициаторов проведения Совещания глав и представителей Поместных Православных Церквей в июле 1948, приуроченного к празднованию 500-летия автокефалии Русской Церкви.

С 1949 года — член Советского комитета защиты мира, многие его выступления были посвящены миротворческой тематике. Входил в состав Всемирного совета мира, многократно выступал от лица Русской Церкви на его конгрессах и сессиях. Высказывал возмущение «наглыми провокациями американских реакционных кругов», полностью солидаризировался с советской внешней политикой. Также входил в состав Палестинского Общества при Академии Наук СССР и Славянского Комитета СССР. За миротворческую деятельность был награждён орденом Трудового Красного Знамени (1955).

7 мая 1957 года в соответствии с решением Синода РПЦ подписал постановление о восстановлении молитвенно-канонических отношений между РПЦ и Финляндской Православной Церковью: Московской Патриархии пришлось признать «законным» её существующий статус (как автономии в юрисдикции Константинопольского патриархата). В ноябре 1958 года приезжал в Финляндию в дни празднования 40-летия автономии Финляндской Православной Церкви.

Как председатель ОВЦС, руководил подготовкой празднования 40-летия восстановления Патриаршества в РПЦ (торжества с участием представителей всех автокефальных православных церквей, кроме Иерусалимской и Кипрской, состоялись в мае 1958 года).

В конце 1950-х годов ранее весьма комфортные отношения (по крайней мере, внешне) митрополита Николая с государственной властью обострились: он не смог (или не хотел) адаптироваться к новым внутриполитическим реалиям периода руководства страной Никиты Хрущёва, которое характеризовалось наряду с явлениями «оттепели» и активизацией атеистической и антицерковной политики директивных органов. Митрополит позволял себе публичные выступления (слова́) с критикой материализма и атеизма; один из его ближайших сотрудников Анатолий Ведерников (тогда ответственный секретарь «Журнала Московской патриархии»), вспоминал:

Проповеди Митрополита Николая в Преображенском соборе, где он обыкновенно служил в Москве, становились всё более и более резкими. Иногда он просто начинал кричать, что, конечно, действовало на народ. В это время в печати велась кампания против крещения детей, доктора в газетах «научно» доказывали «вред крещения для здоровья». Митрополит Николай кричал против них в своих проповедях: «Какие-то жалкие докторишки!» Известно было, что он рассказывал народу об академике Павлове, которого он лично знал. Он говорил прилюдно, что академик не был атеистом, как изображала его советская пропаганда, а был верующим православным христианином.

В конце 1950-х годов руководство Совета по делам Русской православной церкви опасалось, что ввиду преклонного возраста Патриарха Алексия митрополит Николай мог стать во главе Московской Патриархии; так, в январе 1960 года председатель Совета Георгий Карпов докладывал Никите Хрущёву: «Для нас, безусловно, лучше, если во главе церкви будет находиться патриарх Алексий, чем митрополит Николай (являющийся его заместителем), так как тогда будут очень большие для нас трудности. Митрополит Николай очень честолюбив и даже тщеславен. Большой стяжатель и, формально заявляя, что будет нашим союзником, на деле ведёт работу по разжиганию религиозной деятельности».

17 июня 1960 года Куроедов имел беседу с митрополитом Николаем, которому также высказал неудовольствие «недостатками» в работе ОВЦС, на что митрополит высказал мнение, что «упрёк, сделанный ему, как руководителю внешней работой, должен разделить и Совет по делам Русской православной церкви, так как прежнее руководство Совета не ориентировало патриархию на систематическое проведение крупных внешнеполитических мероприятий». Митрополит согласился с тем, что в виду его загруженности и ухудшения состояния здоровья правильно будет поставить во главе ОВЦС человека «совершенно свободного от всяких других обязанностей».

21 июня 1960 года по прямому требованию нового председателя Совета по делам РПЦ В. А. Куроедова Синод постановил «удовлетворить просьбу Преосвященного Митрополита Крутицкого и Коломенского Николая об освобождении его от должности Председателя Отдела Внешних Церковных Сношений Московской Патриархии».

9 сентября 1960 года митрополит Николай обратился с письмом к Никите Хрущёву. Напоминая о своих «заслугах перед Родиной» и ссылаясь на то, что Ленинград ему противопоказан врачами, митрополит просил адресата оставить его на Крутицкой кафедре.

В заседании 12 сентября 1960 года, на котором, среди прочего, рассматривался вопрос «о серьёзных недостатках «Журнала Московской патриархии», Совет по делам Русской православной церкви постановил: «Считать необходимым рекомендовать патриарху Алексию освободить митрополита Николая от руководства «Журналом Московской патриархии“». В беседе с Куроедовым 15 сентября Патриарх, ссылаясь на мнения и обеспокоенность в заграничных церковных и русских эмигрантских кругах, предложил «не принимать в данный момент решения об освобождении Николая, а предоставить ему полугодовой отпуск, а потом вернуться к этому вопросу», на что Куроедов ответил, что вопрос надо решить сейчас. Патриарх предложил ему перейти на другую кафедру — в Ленинград, но он отказался и отправился в отпуск в Сухуми, написав прошение о почислении на покой.

В последний год жизни ему было фактически запрещено служить: он участвовал в публичных богослужениях только дважды и в первый день Пасхи 1961 года он был вынужден служить дома, не получив разрешения служить где-либо. По воспоминаниям протопресвитера Владимира Дивакова «ноябрь 1961 года, под праздник Казанской иконы Божией Матери, мы были с супругой у митрополита Николая (Ярушевича). Такой он был веселый, бодрый, нас воодушевлял: „Вы знаете, не бойтесь! Эти времена пройдут! Как в ураган, когда он бушует в море, кажется, что того и гляди потонет корабль! Но Господь милует, ураган стихает, буря успокаивается. И наступают более светлые времена…“ Хотелось нам в то время в это верить, но верилось с трудом…»

Скончался рано утром 13 декабря 1961 года в Боткинской больнице, куда был госпитализирован в начале ноября с приступом стенокардии. По свидетельствам близких, состояние владыки уже улучшилось, но из больницы его не выпускали. Резкий кризис и смерть наступили после того как медсестра сделала владыке укол с неизвестным препаратом (возможно, врачебная ошибка или намеренные действия).

Отпевание было совершено 15 декабря 1961 года в трапезном храме Троице-Сергиевой лавры (Загорск); чин погребения возглавлял патриарх Алексий I. Похоронен в крипте Смоленской церкви Лавры. Вскоре после его кончины был снесён дом в Бауманском переулке, где он жил (правда, он уже давно предназначался под снос), закрыт и снесён храм, в котором он служил.